Е. В. Солохина © Перевод, приложения Н. Эстель
Скачать 4.22 Mb.
|
| Глава 7 О Сильмарилях и непокое нолдоров |
| ^ В те времена были созданы самые знаменитые из творений эльфов. Ибо к Феанору, достигшему высот мастерства, пришел новый замысел - или, быть может, призрак близкого рока посетил его; и задумался он, как сохранить нетленным свет Деревьев - славу Благословенного Края. Тогда начал он долгий и тайный труд, собрал все свои знания, мастерство и искусность рук - и, наконец, сотворил Сильмарили. По виду были они подобны огромным алмазам. Но до тех пор, покуда не вернется Феанор, что погиб до создания Солнца и томится теперь в Чертогах Ожидания, а не живет среди своих родичей; покуда не померкнет Солнце, и Луна не сойдет с небосвода, - не станет известно, из чего они сотворены. Вещество то похоже на кристаллы бриллиантов, - но крепче адаманта, так что никакой силе в Арде не замутить и не уничтожить его. Но кристаллы те оказались для Сильмарилей лишь тем, чем является тело для Детей Илуватара: пристанищем внутреннего огня, что сокрыто в нем и в то же время в нем разлито, и дает ему жизнь, а внутренним огнем Сильмарилей Феанор сделал благой свет Дерев, что все еще живет в них, хоть сами Древа давно исчахли и не сияют более. Потому, даже во тьме глубочайшей сокровищницы, Сильмарили сверкают сами, подобные звездам Варды. И, однако, словно живые существа, они любят свет, вбирают его - и возвращают лучами более прекрасными, чем прежде. Все, кто жил в Амане, дивились творению Феанора и восторгались им. И Варда благословила Сильмарили, так что после никогда ни смертная плоть, ни нечистые руки, ни лихо не могли коснуться их, чтобы не обжечься и не иссохнуть; а Мандос предрек, что судьбы Арды, земли, моря и воздуха заключены в них. Очень скоро душа Феанора стала неразрывно связана с этими творениями его рук. Тогда Мелькор возжелал Сильмарили, и одно лишь воспоминание об их сиянии огнем жгло его сердце. С этого времени, подстегиваемый вожделением, все более нетерпеливо искал он способа уничтожить Феанора и навек поссорить валаров и эльфов; но он искусно прятал свои мысли, а наружность его все еще скрывала злобу. Долго трудился он, и медлен и бесплоден был поначалу тот труд. Но тот, кто сеет ложь, в конце соберет богатый урожай и вскоре сможет отдохнуть от трудов, - пока другие будут сеять и жать за него. И Мелькор всегда находил уши, что внимали ему, и языки, что повторяли услышанное; и ложь его переходила от друга к другу, как тайна, знание которой доказывало мудрость говорившего. Жестоко поплатились нолдоры в грядущие дни за глупость и доверчивость. Когда Мелькор увидал, что многие потянулись к нему, он стал часто появляться среди них, и в его благостные речи вплетались иные, - столь искусно, что многие, кто слышал их, могли бы поклясться, что то были их собственные думы. Он пробуждал в душах нолдоров видения огромных владений на востоке, которыми они правили бы по собственной воле, в дружбе и могуществе. И поползли слухи, что валары привели эльдаров в Аман из зависти, боясь, что красота квэнди и искусность, данная им Илуватаром, станут слишком велики, и, если эльфы умножатся и расселятся в просторах Арды, они перестанут подчиняться валарам. Кроме того, в те дни, хотя валарам было известно о грядущем приходе людей, эльфы о них ничего не знали, ибо Манвэ не открыл им этого. Мелькор же, видя, как молчание Манвэ можно обратить во зло, тайно поведал эльфам о Смертных. Однако, он мало знал о людях, ибо, захваченный собственной темой в Музыке, почти не обращал внимания на Третью Тему Илуватара; но теперь среди эльфов прошел слух, что Манвэ держит их в плену, дабы люди могли прийти и занять их место в Средиземье; ибо валары поняли, что сумеют легче покорить этот короткоживущий и более слабый народ, обманом лишив эльфов наследства Илуватара. Не было в этом правды, и никогда валары не желали подчинить себе людей; но многие эльфы поверили - или почти поверили - лиходейским словам. Так, прежде чем валары узнали о том, мир Валинора был отравлен, нолдоры стали роптать против них, и многие исполнились гордыни, позабыв о том, сколько умений и знаний получили они в дар от валаров. Ярче же всего вспыхнуло новое пламя жажды свободы и больших владений в страстной душе Феанора; и Мелькор втайне смеялся над ними, ибо именно к этому была направлена его ложь, потому что он ненавидел Феанора и вожделел Сильмарили. Но их ему было не достать; ибо, хотя Феанор и носил камни на празднествах, и они сияли у него на челе, в другое время они хранились под стражей, запертые в глубоких подвалах сокровищницы Тириона. Ибо Феанор сильно любил Сильмарили и не показывал их свет никому, кроме отца и своих семерых сыновей; редко вспоминал он теперь, что свет - тот не принадлежит ему. Высокими принцами были Феанор и Финголфин, старшие сыновья Финвэ, и все почитали их в Амане; но теперь они исполнились гордыни и завидовали правам и положению друг друга. Тут Мелькор пустил в ход новую ложь; и до Феанора дошли слухи, что Финголфин и его сыновья замыслили свергнуть Финвэ и обманом лишить власти старший род Феанора, и с дозволения валаров занять их место; ибо не по нраву валарам, что Сильмарили заперты в Тирионе, а не отданы им во владение. А Финголфину и Финарфину было сказано: "Остерегайтесь! Не питает любви гордый сын Мириэли к сыновьям Индис. Сейчас он возвысился и держит отца в своих руках. Недолго осталось ждать, покуда он изгонит вас с Туны!" И когда Мелькор узрел, что пламя его лжи разгорается, и гнев и гордость проснулись в нолдорах, он завел с ними речь об оружии; и нолдоры начали ковать мечи, топоры и копья. Делали они и щиты, изображая на них гербы многих семей и родов, что соперничали друг с другом. Ими они хвалились, а об ином оружии молчали, ибо каждый считал, что лишь один был предупрежден. И Феанор выстроил тайную кузню, о которой не знал даже Мелькор, и закалил там острые мечи для себя и своих сыновей, и отковал высокие шлемы с алыми гребнями. Горько раскаивался Махтан в том дне, когда открыл мужу Нерданэли секреты работы с металлом, перенятые у Ауле. Так, ложью, слухами и вероломными советами, Мелькор склонил нолдоров к распрям; и от их ссор пришел, в конце концов, закат благих дней Валинора и иссяк его древний блеск. Ибо Феанор теперь открыто бунтовал против валаров, объявляя, что уйдет из Валинора, вернется во внешний мир и избавит нолдоров от рабства - тех, кто пойдет с ним. Великое смятение началось в Тирионе, и Финвэ встревожился, и созвал двор на совет. А Финголфин поспешил во дворец и, встав перед троном, сказал: - Король и отец, ужели не усмиришь ты гордыню нашего брата Куруфинвэ, называемого - и не напрасно - Пламенным Духом? По какому праву говорит он за весь наш народ, будто он - король? Ты - и никто иной говорил некогда с квэнди, советуя им внять призыву валаров и идти в Аман. Ты - и никто другой вел нолдоров трудным и долгим путем через опасности Средиземья к свету Эльдамара. Если сейчас ты не раскаиваешься в своих речах - по крайней мере, два твоих сына будут чтить их. В тот самый миг, когда Финголфин произнес эти слова, в залу шагнул Феанор - в полном вооружении: на голове высокий шлем, у пояса долгий меч. - Так я и знал, - сказал он. - Мой сводный братец опередил меня, - как в этом деле, так и в других. - Потом, повернувшись к Финголфину, он обнажил меч и крикнул: - Убирайся и займи место, положенное тебе! Финголфин поклонился Финвэ и, не сказав ни слова Феанору, даже не взглянув на него, вышел из залы. Но Феанор последовал за ним и у дверей королевского дворца остановил его; приставив острие сияющего меча к груди Финголфина, он процедил: - Смотри, братец! Этот клинок острее твоего языка. Попробуй еще хоть раз занять мое место в помыслах и любви отца - и, быть может, он избавит нолдоров от того, кто жаждет стать господином рабов. Слова эти слышали многие, ибо дом Финвэ был на большой площади у подножия Миндона; но Финголфин снова ничего не ответил и, молча пройдя через толпу, пошел искать своего брата Финарфина. Непокой нолдоров не был тайной для валаров, но корень его скрывался во тьме; а потому, так как Феанор первым возроптал против них, они рассудили, что, хотя гордыня обуяла всех нолдоров, зачинщиком всего был он, движимый своеволием и надменностью. И Манвэ скорбел, но взирал молча. Эльдары по своей воле пришли в земли валаров и вольны были остаться или уйти; и пусть валары считали уход глупостью - они не могли помешать этому. Но сейчас на дела Феанора нельзя было просто взирать; валары были в смятении и гневе. Феанора призвали предстать у Врат Валмара и ответить за свои слова и дела. Туда были призваны также все те, кто хоть как-то связан с этими, делами или знал хоть что-нибудь; и Феанору, стоявшему перед Мандосом в Кольце Судьбы, велено было отвечать на заданные ему вопросы. Тогда, наконец, обнажился корень смуты, и злобное хитроумие Мелькора стало явным; и Тулкас тут же покинул Совет, чтобы наложить на него руки и вновь привести на суд. Но и Феанор был признан виновным, ибо это он нарушил мир Валинора и поднял меч на родича; и Мандос сказал ему: - Ты говорил о рабстве. Если б то было рабство, ты не смог бы избегнуть его, ибо Манвэ - владыка всей Арды, не одного Амана. А это дело беззаконно, в Амане свершилось оно или нет. И посему приговор таков: на двенадцать лет должен ты оставить Тирион, где грозил брату. За это время посоветуйся с собой и вспомни, кто ты и что ты. А после этих лет деянье твое должно быть забыто и не помянуто более - если другие простят тебя. - Я прощу моего брата, - молвил тогда Финголфин. Но Феанор не ответил и молча стоял перед валарами. Потом повернулся, покинул Совет и ушел из Валмара. С ним в изгнание отправились его семь сыновей, и возвели они на севере Валинора, в горах, твердыню и сокровищницу; и там, в Форменосе грудами лежали оружье и драгоценные камни. Сильмарили же были заперты в железной палате. Туда из любви к сыну пришел также король Финвэ; а Финголфин в Тирионе правил нолдорами. Так ложь Мелькора, казалось, обернулась правдой, хотя произошло это из-за деяний Феанора; и рознь, что посеял Мелькор, осталась и долго жила после меж сыновей Финголфина и Феанора. Мелькор, узнав, что его замыслы раскрыты, укрылся в горах и облаком переплывал с места на место; и Тулкас напрасно искал его. И народу Валинора казалось, что свет Дерев померк, а все тени в Амане удлинились и почернели. Говорят, что долгое время Мелькора не видели в Валиноре и ничего не слыхали о нем, пока он нежданно не явился в Форменос и не вызвал Феанора к воротам для беседы. Хитроумно доказывал он свою притворную дружбу, убеждая его вернуться к мысли о бегстве из тенет валаров. - Ты видишь, как я был прав, - говорил он, - и как ты несправедливо наказан. Но если душа Феанора по-прежнему свободна и отважна, как его речи в Тирионе, - я помогу ему и унесу далеко от тесной этой земли. Разве сам я не валар? Валар, и больший, чем гордо восседающие в Валиноре; и я всегда был другом нолдоров - самого искусного и доблестного народа Арды. Сердце Феанора было ожесточено унижением перед Мандосом, и он молча смотрел на Мелькора, размышляя, можно ли доверять ему настолько, чтобы принять его помощь и бежать. Мелькор же, видя, что Феанор колеблется, и зная, что душа его в рабстве у Сильмарилей, закончил так: - Твердыня твоя крепка и хорошо охраняется, но не надейся, что во владениях валаров какая-нибудь сокровищница спасет Сильмарили! Но его хитроумие на сей раз обернулось против него же: слова его коснулись самого сокровенного и пробудили пламя более жаркое, чем он рассчитывал; и взгляд Феанора прожег благородное обличье Мелькора, пронзил покровы его дум и узрел его неуемную жажду обладания Сильмарилями. Тут ненависть превзошла страх Феанора, он проклял Мелькора и прогнал его прочь, крича: - Убирайся от моих врат, ты, тюремная крыса Мандоса! - и с этими словами захлопнул ворота перед самым могучим из живущих в Эа. И Мелькор ушел с позором, ибо опасность грозила ему, и он знал, что не пришло еще время мстить; но сердце его почернело от гнева. А Финвэ исполнился великого страха и послал гонцов в Валмар. Валары сидели в Кольце Совета у своих врат, страшась удлинившихся теней, когда прибыли гонцы из Форменоса. Оромэ и Тулкас вскочили, - но едва они собрались в погоню, как из Эльдамара примчались вестники: Мелькор пронесся через Калакирию, и эльфы видели с Туны, как он мчался, разгневанный, подобный грозовой туче. А оттуда, сказали они, он повернул к северу, ибо тэлери в Альквалондэ видели его тень, что накрыла их гавань и унеслась к Араману. Так Мелькор ушел из Валинора, и Два Древа долго сияли незамутненно, и земли полнились светом. Но напрасно ждали валары вестей о враге; и тучей, отдаленной, но неумолимо растущей, гонимой все ближе неспешным северным ветром наплывало на живших в Амане сомнение, - и радость увядала, и страх неведомого, но близкого лиха вползал в сердце. |
Похожие:
 | Золотая Стрекоза", «Эстель Адони", "Лорен Видаль", "Катерина Леман", "х-о", «Принцесса Там-Там", «Демуазель Доре», «Эстель Креасьон».... | | Солохина Алевтина Степановна (р. 10. 06. 1947, с. Серга Кунгурского района Пермской области) |
| Возможности приобретения детьми культурного богатства русского народа | | Перевод Эллиса XLI. Вся нераздельно. Перевод Эллиса XLII. "Что можешь ты сказать, мой дух всегда ненастный ". Перевод Эллиса XLIII.... |
| Пронь С. И. – воспитатель логопедической группы Солохина Т. В. – музыкальный | | Устный/письменный перевод – устный перевод для американского персонала во время внутриофисных совещаний и встреч с работниками офиса,... |
 | «Модель-представление-контроллер» — шаблон проектирования, в котором модель данных приложения,пользовательский интерфейс и управляющая... | | Перевод с тибетского Ю. Н. Рериха Перевод с английского О. В. Альбедиля и Б. Ю. Харьковой |
| Специализация: устный перевод (синхронный и последовательный). Письменный перевод. Редактирование | | Перевод с турецкого. М.: Ооо «Издательская группа «сад», 2010 г., 616 стр., 2-е издание. Тираж 500 зкз |