Хаксли О. Х 16 Вечная философия
Скачать 4.51 Mb.
|
^ тьмы. Однако же солнечный луч прикасается к ним тоже, показывая, что и труды могут быть просвещены и озарены волей Божьей. Свет Божественной Воли едва сияет на лицах первого круга; заметно более — на тех, что во втором; что же касается третьего круга, то там этот свет наиболее ослепителен. Отчетливее всего видны лица первого круга, второго — менее, третьего — едва заметны. Это означает, что души первого круга во многом живут своей жизнью, души второго — меньше своей и больше в Боге, те же из третьей степени почти ничего не имеют в себе и все — в Боге, поглощенные всей полнотой Его Воли. Глаза же у всех лиц устремлены к воле Божией. Бенет Кенфилдский Именно добродетелью своей сосредоточенности на Боге и просто потому что он не стал отождествлять свое существование с врожденными и приобретенными элементами обособленной личности, святой способен оказывать свое полностью ненасильственное и потому полностью благотворное влияние на людей и даже на целые общества. Или, точнее, поскольку он очистил себя от личности, Божественная Реальность может использовать его как путь, по которому в мир нисходят милость и сила. «Не я живу, но Христос — извечный Логос — живет во мне». То, что справедливо в отношении святого, тем более должно быть справедливо в отношении ава-тары, или воплощения Бога. Если Павел, потому что он был святым, был «не-я», тогда безусловно Христос был «не-я»; и вести речь, как это делают некоторые либеральные священники в наши дни, о почитании «личности Иисуса» — это абсурд. Ибо, очевидно, если бы Иисус ограничился лишь тем, что имел бы личность, подобно всем нам, он никогда не оказал бы влияния, подобного тому, которое он в действительности оказал, и никому бы и в голову не пришло бы воспринимать его как Божественное воплощение 8 9 и отождествлять с Логосом. Но его воспринимали как Христа, и это вызвано тем, что он вышел за пределы личности и стал разумно и телесно тем источником, через который более чем личная, сверхъестественная жизнь изливалась в мир. Души, которые пришли к единящему знанию Бога, не имеют, по словам Бенета Кенфилдского, «почти ничего в себе и все в Боге». Исчезающий остаток самоличности сохраняется лишь потому, что, в некоторой незначительной мере, они по-прежнему отождествляют свое существо с некой врожденной психофизической отличительной особенностью, неким приобретенным навыком мыслить или чувствовать, некой условностью или безотчетным пристрастием, сохраняющимся в общественном окружении. Иисус был почти полностью поглощен первичной по отношению к Нему волей Божьей; но, несмотря на это, он мог сохранить некоторые элементы личности. До какой степени в нем присутствовало «я», связанное с над-личностным, божественным «не-я», очень сложно судить на основании существующих свидетельств. Например, в самом ли деле Иисус истолковывал свой опыт постижения Божественной Реальности и свои непосредственные выводы из этого опыта в духе тех притягательных апокалиптических представлений, принятых в современных Ему иудейских кругах? Некоторые видные ученые доказывают, что представление о неотвратимом конце света было стержнем Его проповедей. Другие, не менее сведущие, придерживаются мнения о том, что слова о конце света были приписаны Ему авторами синоптических Евангелий, и что сам Иисус не отождествлял свой опыт и свою богословскую мысль с принятыми в тех краях представлениями. Которая из сторон права? Кто знает. По этому поводу, как и по многим другим, существующие свидетельства не позволяют дать точный и недвусмысленный ответ. 90 Мораль всего этого ясна. Количество и качество сохранившихся биографических документов таковы, что у нас нет способов узнать, какой на самом деле была личность Иисуса, если снять все напластования. Но если Евангелия говорят нам очень немного о том «Я», которым был Иисус, они восполняют это упущение, повествуя нам опосредствованно, через Его притчи и беседы, о духовном «не-я», чье очевидное присутствие в смертном человеке и было той самой причиной, почему ученики звали его Христом и отождествляли с извечным Логосом. Обстоятельства земной жизни святого или аватары ценны лишь постольку, поскольку они проливают свет на те средства, которыми, в обстоятельствах конкретной человеческой жизни, «я» было очищено в такой степени, чтобы освободить место Божественному «не-я». Авторы синоптических Евангелий предпочли не писать биографий, и теперь никакая текстуальная критика, никакие находчивые догадки не помогут нам восстановить детали Его жизни. Всю последнюю сотню лет огромное количество энергии было потрачено на попытки выжать из этих документов больше свидетельств, чем они содержат на самом деле. Сколь прискорбным бы ни было отсутствие у евангелистов интереса к биографическим подробностям и какие бы возражения не вызывали богословские интерпретации Павла и Иоанна, можно не сомневаться в том, что интуиция их не подвела. Каждый из них по-своему писал о скорее Божественном «не-я» Христа, чем об историческом «я», и каждый по-своему выделил этот элемент в жизни Иисуса, в которой, уже по той причине, что эта жизнь сверх-личностна, соучаствует личность каждого из людей. (Природа самоличности такова, что одна личность не может быть частью другой. «Я» может содержать в себе или само содержаться чем-то, большим или меньшим, чем «я», но оно не может содержать в себе или содержаться одним только «я».) 91 Учение о том, что Бог может воплощаться в человеческом облике, встречается в большинстве основных исторических проявлений Вечной Философии — в индуизме, буддизме Махаяны, в христианстве и в исламе, каким его понимали суфии, которые отождествляли Пророка с извечным Логосом. ^ Зло возрастает, Я создаю себе тело. Век за веком Я возвращаюсь Принести избавленье святому, Грех нечестивца разрушить И праведность утвердить. Кому известна природа Моей цели и святого рожденья, Тот не знает больше рождений; Оставляя бренное тело, Он приходит ко Мне. Пытаясь укрыться от страха, От похоти и от гнева, Спасения ищет во Мне, Прибежища и защиты. Для тех, кто обрел очищенье Чрез огнь Моего бытия, Обителью стал Я. Бхагавад-Гита 92 93 Тогда Благословенный заговорил и сказал так: «Знай, Васудева, что время от времени Татхагата рождается в нашем мире, полностью просветленный, благословенный и праведный, пребывающий в мудрости и добродетели, счастливый знанием миров, непревзойденный поводырь заблудших смертных, наставник богов и людей, Благословенный Будда. Ничто для него не сокрыто в этой вселенной, как будто он смотрит ей в лицо... Он возвещает об Истине, которая и буквой и духом своими прекрасна в своем истоке, прекрасна в своем становлении, прекрасна в своем завершении. Через него узнаем мы высшую жизнь во всей ее чистоте и во всем совершенстве». Тевигга-сутта Кришна — это воплощение Брахмана, Гаутама Будда — того, что махаянисты зовут Дхармакайя, «Таковость», Разум, духовное основание всего сущего. Христианское учение о воплощении Божественного в человеческом облике отличается от подобных учений Индии и Дальнего Востока постольку, поскольку оно утверждает, что может быть и была только одна Аватара. Наши поступки в значительной мере зависят от наших мыслей, и, если мы делаем злое, несложно эмпирическим путем предположить, что образ нашей мысли не соответствует материальной, ментальной или духовной действительности. Поскольку христиане верили в то, что была только одна Аватара, получилось так, что история христианства куда более, чем история индуизма или буддизма, оказалась запятнана кровопролитными крестовыми походами, религиозными междоусобицами и войнами и прозелитическим империализмом. Нелепые идолопоклоннические доктрины, утверждающие квазибожественную природу самодержавных государств и их правителей, приводили народы Востока, в ничуть не меньшей степени, чем Запада, к бесчисленным политическим войнам. Но по- скольку они не верили в исключительность откровения лишь в один отдельно взятый момент времени или в квазибожественность церковной организации, на восточных народах не лежит вина в массовых убийствах во имя религии, которые с такой ужасающей частотой происходили в христианском мире. И, в то время как уровень нравственности всего общества на Западе был ниже, чем на Востоке, уровни исключительной святости и индивидуальной нравственности, насколько можно судить из достоверных свидетельств, не были сколько-нибудь выше. Если дерево и в самом деле познается по своим плодам, отступление христианства от норм Вечной Философии предстает философски неоправданным. Логос переходит из вечности во время лишь с одной целью — помочь существам, телесный облик которых он принимает, перейти из времени в вечность. Появление Аватары на определенной исторической стадии исключительно важно, и это вызвано тем, что всем своим существом он на деле является проводником Божественной благодати и своим учением указывает способы, с помощью которых человечество сможет преступить пределы исторического. Автор Четвертого Евангелия утверждает, что Слово стало плотью; но в другом месте он добавляет, что в плоти нет пользы,— имея в виду, что нет ее в плоти как таковой, но есть, и конечно же в значительной степени, как в способе единения с имманентным и трансцендентным Духом. В этом контексте очень интересным представляется развитие буддизма. «В формах религиозного или мистического воображения,— читаем мы в «Буддистском Китае» Р. Э. Джон-стона,— Махаяна выражает всеобщее, тогда как Хинаяна не может освободиться от доминирования исторического факта». По словам выдающегося ориенталиста Ананды Кумарасвами, «верую-щий-махаянист предупрежден, что содержание исторического 94 факта не имеет религиозного значения, точно так же, как почитателя Кришны вишнуитские писания предостерегают, что кришна-ли-ла — это не история, но процесс, который неизменно продолжает разворачиваться в сердце человека». (За исключением, следует добавить, тех случаев, когда они указывают или сами представляют собой способы — опосредованные или прямые: политические, этические или духовные,— с помощью которых человек может прийти к избавлению от личности и временного порядка вещей.) На Западе мистики проделали определенный путь к освобождению христианства, которое, к несчастью, оказалось на службе у исторического факта (или, точнее, у разнообразных сведений, оставленных современниками событий, у последующих включений и вымыслов, которые в различные эпохи воспринимались как исторический факт). Из сочинений Экхарта, Таулера, Рёйсбрука, Бёме, Уильяма Ло и квакеров, пожалуй, можно извлечь одухотворенное и обобщенное христианство. Но в их передаче христианство нужно соотносить не с историей такой, как она была или как впоследствии кто-то решил, что ей следовало быть, но как с «процессом, который неизменно разворачивается в сердце человека». К несчастью, влияние мистиков никогда не было настолько сильным, чтобы на Западе оказалась возможной радикальная революция, подобная махаянистской. Несмотря на мистиков, христианство продолжало оставаться религией, в которой чистая Вечная Философия оказалась под слоем — временами большим, иногда меньшим — идолопоклоннического предубеждения в отношении событий и явлений своего времени. Эти события и явления воспринимались не как полезные средства, но как самоцель, изначально святая и бесспорно божественная. Более того, исправления, которым на протяжении столетий под- 95 вергалась история, самым неосмотрительным образом расценивались, словно и они — часть истории. Это впоследствии стало мощным оружием в руках протестантов, а затем и рационалистических полемистов. Насколько разумнее было бы признать совершенно явный факт — что, когда суровость Иисуса-Судии была чрезмерно и неоправданно подчеркнута, у людей появилась потребность персонифицировать Божественное сострадание в новой форме, в результате чего приобрел исключительную значимость образ Непорочной Девы, посредницы при посреднике. И когда с течением времени по отношению к Царице Небесной стали ощущать благоговейный трепет, сострадание было снова персонифицировано в знакомом образе св. Иосифа — теперь уже посреднике при посреднице. Совершенно так же у верующих-буддистов сложилось ощущение, что исторический Шакьямуни, с его призывом к умеренности, духовному труду и полному умиранию для себя как к основным средствам освобождения, был слишком суров и слишком рассудочен. В результате сострадание и любовь, которые проповедовал Шакьямуни, нашли воплощение в таких Буддах, как Амида и Майтрейя — божественных, совершенно внеисторических персонажах, жизненный путь которых во времени был помещен где-то в самом отдаленном прошлом или будущем. Те великие множества Будд и Бодхисаттв, отметим это при случае, о которых говорят богословы-махаянисты, соизмеримы с пространностью буддистской космологии. Время для буддистов не знает начала, и бессчетные вселенные, в каждой из которых обретается всевозможное число чувственных существ, рождаются, развиваются, приходят в упадок и умирают лишь для того, чтобы повторить тот же цикл — снова и снова, пока в окончательном, непостижимо отдаленном будущем каждое из чувственных существ 96 во всех мирах не достигнет освобождения от времени ради вечной Таковое™ или Буддовости. Эта космологическая подоплека буддизма имеет некоторые сходные черты с картиной мира, как ее представляет современная астрономия,— особенно в том ее варианте, который был предложен в недавно опубликованной теории д-ра Вайц-зеккера , где речь идет об образовании планет. Если гипотеза Вайц-зеккера верна, создание планетарной системы является обычным эпизодом в жизни каждой звезды. Только в нашей галактической системе сорок тысяч миллионов звезд, а за пределами нашей галактики — еще бесконечное множество галактик. И если — а у нас не остается другого выбора, кроме как поверить этому,— духовные законы, управляющие сознанием, единообразны во всей, наполненной планетами и предположительно содержащей жизнь Вселенной, тогда конечно же существует достаточное пространство и в то же время самая отчаянная потребность для тех бесчисленных спасительных инкарнаций Таковости, в сияющих множествах которой так любят обитать махаянисты. ^ Вайцзеккер (р. 1912) — немецкий физик и философ, директор (1969—80) Института Макса Планка по исследованию условий жизни в научно-техническом мире (Штарнберг, Бавария). Автор трудов по ядерной физике. Что касается моего мнения, то главной причиной, которая подвигла незримого Бога стать зримым во плоти и вступить в общение с людьми, было привести плотских людей, которые способны любить только плотски, к здоровой любви к своей плоти и далее, мало-помалу к духовной любви. ^ Бернар Клервоский Учение св. Бернара Клервоского о «плотской Христовой любви» было блестяще подытожено в книге «Мистическое богословие св. Бернара Клервоского» профес- 97 сора Этьена Жильсона*. «Знание себя, уже расширенное до общественной плотской любви к ближнему, подобному нам самим в несчастье, вторично расширяется в плотскую любовь Христову — образец сострадания, поскольку ради нашего спасения Он стал Человеком Скорбей. Вот место, занимаемое в цистерцианском мистицизме размышлением о зримой Человечности Христа. Это не более чем начало, но абсолютно необходимое начало... Милосердие, конечно, в своей сути духовно, и любовь такого рода может быть лишь ее первым проявлением. Она слишком скована чувствами, пока мы не узнаем, как можно благоразумно пользоваться ею и зависеть от нее только с тем, чтобы превзойти ее. Излагая все подобным образом, Бернар Клервоский просто систематизировал уроки собственного опыта: ведь он сам рассказывает нам, как сильно был привержен проявлениям этой чувственной любви в начале своего «обращения». Впоследствии он понял такую любовь как первый шаг, за которым последуют другие шаги, цель которых не в том, чтобы забыть эту любовь, но чтобы добавить к ней новую, которая перевесит ее, как рациональное и духовное перевешивают плотское. Тем не менее такое начало уже содержит в себе и итог. ^ (1884—1978) — французский религиозный философ, ведущий представитель неотомизма и крупнейший исследователь западной средневековой философии. Эгьен Жильсон был учителем В. Н. Лосского Эту чувственную привязанность к Христу св. Бернар Клервоский всегда представлял как любовь сравнительно низшего порядка. И причина того — в ее чисто чувственном характере, поскольку у милосердия исключительно духовная сущность. Душе следует по праву получить возможность непосредственно прийти к единению, через добродетель ее духовных сил, с Богом, Кто есть чистый Дух. Более того, Богово-площение следует рассматривать как одно 98 99 из последствий грехопадения, так что любовь к Личности Христа на самом деле связана с историей падения, в котором не было нужды и которое вообще не должно было случиться. Далее св. Бернар неоднократно отмечает, что чувственная любовь сама по себе небезопасна и должна поддерживаться тем, что св. Бернар Клервоский называет «наукой». Он приводит примеры отклонений, к которым может привести даже самая горячая набожность, когда она не сочетается с разумным богословием и не подчинена ему». Может ли множество фантастических и несовместимых друг с другом теорий искупления, привитых к христианскому учению о Божественном воплощении, рассматриваться в качестве обязательных элементов в «разумном богословии»? С трудом представляю, что кто-то сможет, не кривя душой, ответить на этот вопрос утвердительно, познакомившись с историей указанных представлений, как они изложены, к примеру, у автора Послания к Евреям, у Афанасия и Августина, у Ансельма и Лютера, у Кальвина и Гроция. Довольно будет, говоря о нашей теме, вспомнить об одной из самых горьких иронии в истории. Христу Евангелий законники казались безнадежно невосприимчивыми к Реальности, более далекими от Царствия Небесного, чем любой другой класс людей, за исключением разве что богатых. Но христианское богословие, в особенности в западных церквях, было плодом умов, пропитанных иудейской и римской законностью. И в слишком многих случаях непосредственная интуиция Аватары и теоцентричного святого приводилась к рациональной системе, притом не философами, а словоохотливыми богословами и юристами-метафизиками. В противном случае почему то, что аббат Джон Чепмен называет «проблемой примирения [не просто объединения] мистики и христианства» оказывается столь сложным? Всего лишь потому, что очень многое в римской и протестантской мысли было создано те- ми самыми законниками, которых Христос считал существами в особенности неспособными к пониманию подлинной Природы Вещей. «Аббат (Чепмен, по всей видимости, ссылается на аббата Марми-она) говорит, что Хуан де ла Крус — словно губка, наполненная христианством. Выжми из нее все, и останется завершенная мистическая теория (иными словами, чистая Вечная Философия). Как следствие, пятнадцать или около того лет я ненавидел Хуана де ла Кру-са и называл его буддистом. Я любил св. Терезу, снова и снова перечитывал ее. Она прежде всего христианка, и только потом мистик. После мне стало ясно, что я потерял пятнадцать лет в деле молитвы». |
Похожие:
 | Олдоса Хаксли, дает великолепное представление по таким проблемам, как самопознание, просветление, свобода воли, нисхождение благодати... | | Дарвина, горячо отстаивавшего и развивавшего эволюционную теорию. Один его внук, Джолион Хаксли, принадлежит к числу видных современных... |
| Философия и частные науки. Философия и математика. Философия и психология. Философия и экономика. Философия и право | | Но и здесь его союзник философия. Он наивен, и философия, в сущности, наивна; он непрактичен, но и философия отвлекается от непосредственной... |
| Ты вернёшься не поздно? – В голосе Марджори Карлинг слышалось беспокойство, слышалось что то похожее на мольбу | | Философия наука о всеобщем в мире и познании; наука о наиболее общих сторонах мира как целого |
| Пурлье Виллас. Огромный, занимавший пол улицы «даймлер» плавно катил вперёд, шурша шинами и сдержанно поблёскивая тёмно синим лаком.... | | Европы, а трижды и вовсе попасть в финальную стадию этих турниров. В канун очередного европейского первенства в Австрии и Швейцарии,... |
| Сегодня на уроке мы рассмотрим самую актуальную тему на земле – это тема «Мать и дитя». И назовём тему урока «Вечная тема – мать... | | Два дня в актовом зале моу дод гддют на сцене было жарко: шел городской конкурс агитбригад образовательных учреждений «Учитель профессия... |